© Елена НИКИТИНА

САМЫЙ ШИКАРНЫЙ И САМЫЙ СКАНДАЛЬНЫЙ

Опубликовано в журнале "Ночной портье"
"Кюба", "Контан", "Медведь", "Донон",
Чьи имена в шампанской пене
Взлетали в Невский небосклон
В своем свергающем сплетенье.
Ужель им больше не звенеть,
Ужель не вспенят, как бывало,
"Кюба", "Контан", "Донон", "Медведь"
Свои разбитые бокалы?
                                                            (Н. Агневцев, "Четыре")

По совести сказать, день 11 апреля должен бы был стать всероссийским праздником - например, Днем Желудка или Днем вкусной и здоровой пищи. Ведь именно в этот день в 1841 году император Николай I подписал указ об учреждении в Петербурге "кафе-ресторанта". Одним из первых птенцов царского указа стал французский ресторан "Донон", названный так по имени владельца. 


"Донон" открылся прямо под окнами Зимнего дворца, в бельэтаже дома купцов Кулагиных возле Певческого моста (ныне набережная Мойки, д. 24). 
Обилие государственных учреждений вокруг - Генерального штаба, Министерства иностранных дел, Канцелярии Его величества, сделало "Донон" любимым местом собраний крупных чиновников. Подстать высокопоставленным посетителям были и кухня:

La soupe de la tortue
Суп из черепахи
Пирожки с pate de foie gras
Пирожки с паштетом из гусиной печени
Chofrois из ortolan
Жаркое из птичьих потрохов
Ветчина из Prague a la Richelier
Пикантная ветчина, рецепт которой, по преданию, придумал сам кардинал Ришелье
Соус Malaga
Густой острый винный соус
Индейки французские с трюфелями

Мороженое

Десерт


Карта вин от "Донона" блистала лучшими сортами бордосского, в том числе, любимым вином Бонапарта - шамбертеном, редкими образцами испанских и рейнских вин, монастырскими ликерами...

Цены в "Дононе" зашкаливали. Обед без закуски и вин стоил здесь от трех до семи рублей, в то время как роскошный трехблюдный обед в студенческой столовой обходился всего в 15 копеек.
Вина были дороже, чем в магазине, в 5 раз. Чаевые полагалось давать не менее 10 процентов от суммы заказа.

Цены и клиентура сделали "Донон" едва ли не самым престижным местом в Петербурге, про которое слагались легенды и стихи: 

Прекрасно накормил "Донон"!
Кум, я тобой доволен.
Желудок мой так нагружен,
Что я в себе неволен...
Язык стал хром и ноги слабы,
В очах серо и мглисто.



Впрочем, респектабельность "Донона" и высшие полицейские чины в качестве постоянных посетителей сыграли с рестораном злую шутку. В конце XIX века "Донон" становится чуть ли не единственным местом в северной столице, где можно "отсидеться" не пойманному преступнику или беглому каторжнику. Оно и понятно, за всю историю ресторана в нем ни разу не проводился обыск, а низшим чинам жандармерии вход сюда и вовсе был заказан: негоже вахмистрам глядеть, как министры бражничают. Наличие в "Дононе" отдельных кабинетов и неучастие полиции в том, что происходит внутри фешенебельной ресторации, привлекали сюда всевозможных "нелегалов". 

"Дононовским иммунитетом" ловко пользуется знаменитый революционер-анархист князь Петр Кропоткин. Бежав из заточения в Литовском замке, он направился прямо в "Донон". Здесь снял отдельный кабинет, вызвал брадобрея и портного (услуги такого рода частенько практиковались в этом заведении). Изменив внешность и платье, князь трое суток напролет пировал в респектабельном заведении, под носом у царя, на партийные деньги! 

К концу XIX века ресторан приобрел довольно-таки скандальную репутацию. По субботам сюда тайком прибывали воспитанники императорского пажеского корпуса - хорошенько кутнуть. Один из них, внук знаменитого фельдмаршала Барклая де Толли, вспоминал: 

"Мы, 8 или 10 воспитанников, решили посмотреть акт нашей фаворитки, местной певички Наденьки Хмельницкой, благосклонностью которой пользовались. Высокий парапет скрывал наши пажеские мундиры от внизу сидящей публики, и только наши физиономии высовывались иногда посмотреть, что делается в партере. А партер был полон всевозможной публикой, сидящей за отдельными столиками. Среди публики был стол, занятый несколькими офицерами Лейб-гвардии драгунского полка с ротмистром Римским-Корсаковым, или как его все звали "Папой Римским" во главе. Не знаю отчего, но вдруг головы всех лейб-драгун поднялись и их взоры устремились на наши высунутые лица.
Вприпрыжку и вперегонку помчались обратно в наш кабинет. Но оставаться там было невозможно, кабинет не запирался на ключ. Испуганный метрдотель и лакеи-татары метались во все стороны, открывая свободные кабинеты и чуланы и размещая нас, кого в шкаф, кого под диван, кого за занавес, кого под стол. И с таким же успехом прятали наши пальто, шпаги и каски.
Обойдя все кабинеты, и не найдя никого, по-видимому для поддержки своего престижа, "Папа" обрушился всей своей мощью на бедного управляющего. Это излияние его немного успокоило и, в конце концов, послышались его и остальных офицеров удаляющиеся шаги. Мы, конечно, были ни живы, ни мертвы и, думаю, представляли собой не весьма гордую картину, когда выползли из потаенных мест. Мигом расплатившись, мы столь ж быстро шмыгнули вон из негостеприимного Донона".

После революции "Донон" оказался одним из немногих пищевкусовых заведений, не подвергшихся национализации и разгрому. Более того, ресторану была оказана "великая честь": стать официальной столовой для руководства ВЧК.
Дзерджинский, Менжинский, Урицкий и прочие "рыцари революции" дневали в дононовских кабинетах, смакуя французские яства и подписывая смертные приговоры. 
Моисей Соломонович Урицкий, вусладь натрапезничавшись и вдоволь навеселившись, решил совершить променад до генштаба самостоятельно, отказавшись от охраны. За что и был убит.
После этого на ресторан обрушились репрессии. Шеф-повара "Донона" обвинили в шпионаже и терроризме. Беднягу расстреляли бы, не вмешайся Троцкий. Памятуя о даноновких обедах, он, под личную ответственность, вытащил кулинара из застенков ВЧК, тайно вывез его с Москву и поселил в своем доме. Вплоть до высылки Троцкого из России дононовский повар верой и правдой потчевал его.

Что же касается самого "Донона", это заведение на время оставили в покое, а во времена НЭПа ресторану даже удалось вернуть былой шик. 

В 20-е годы "Донон" стал Меккой налетчиков - здесь праздновали свои "победы" Митька Картавый и Ленька Пантелеев. Пирушке, устроенной Пантелеевым, хочется уделить особое внимание.
Пантелеев со своей правой рукой - Гавриковым, завалились в "Донон" сразу после побега из "Крестов". Гулянка была пышной. Друзья-душегубы заказали по голове сыров, имеющихся в кладовой, икры, паштетов и мартелевского коньяка. А выпив и закусив решили, развлечения ради, пострелять. Случайно уложили швейцара.
Перепуганный метрдотель вызвал милицию. Гавриков был задержан на месте. Пантелеев, раненый в руку, выбрался из схватки. Пускаясь наутек, Пантелеев пригрозил метрдотелю: "Тебя, гнида, я еще навещу!"
Через несколько минут на место происшествия прибыли агенты угрозыска с собакой. Легавая довела сыщиков до Марсова поля, где след рецидивиста обрывался. Агенты наугад прошли по Пантелеймоновской, миновали церковь и... не заметили лежавшего там Леньку.
Правда, "навестить" законопослушного метрдотеля бандиту так и не удалось. Вскоре он был застрелен на воровской малине.

Оскандалившийся ресторан закрылся. Навсегда.
_______________________________________
© Елена НИКИТИНА
Опубликовано в журнале "Ночной портье"