© Елена НИКИТИНА

Опубликовано в журнале "Ночной портье"

Одиссей, томясь под стенами Трои, от тоски изобретает игральные кости. Октавиан Август придумывает лотерею, а гениальное изобретение Будды - колесо судьбы, после не менее гениальной модификации Блеза Паскаля, превращается в рулетку! Гермес Трисмегист измышляет карты Таро. Современные же игральные карты появляются на свет в 1392 году, да и то - благодаря курьезу.

Все началось с того, что король Франции Карл VI впал в буйное помешательство. Умнейшие мужи складывали головы на плахе, пытаясь привести его в чувства. Список жертв рос до тех пор, пока мессир Жоашен Кале не придумал для сумасшедшего владыки игрушку - 36 небольших листиков картона, гравированные изображениями самого короля, королевы, принцев, министров и военных. Так родилась первая в истории колода игральных карт. "Вас обидела королева, - Вопрошал Кале у монарха. - Так побейте ее!" Он брал карту с изображением короля и нещадно хлестал ею карту королевы. Владыка, глядя на это, улюлюкал и хлопал в ладоши, хотя и признавал, что методы игры, предложенные Кале прямо-таки варварские.
Король избавился от буйства, но впал в другой род помешательства - картежный. Властитель сам изобрел правила игры и стал приглашать на партии всех, кого не попадя. Сутки напролет он резался в карты, в буквальном смысле, раздевая до нитки своих придворных. Когда у камарильи не осталось ни единого экю, Карл переключился на своих гвардейцев. И... выиграл у них жалование на 30 лет вперед. Секрет сумасшедшего везения сумасшедшего короля прост: он, почем зря, жульничал, а подданные не могли ничего поделать. Так, вместе с появлением карточной игры, родился и первый шулер. 
Уже в середине XV века Париж охватила картежная лихорадка. В 1461 году состоялся процесс над неким Жаком Труве.
Его заведение "Mouton rouge" ("Рыжий баран"), было не только легальным борделем, но и подпольным игорным домом. Труве, Ги Табари и Маршан Перне (воспетые Франсуа Вийоном), пользуясь мечеными картами, разделывали своих завсегдатаев под орех. Бизнес процветал.
Оказия вышла лишь однажды, когда игральню посетил герцог Жоан де Бурбон - внучатый племянник злосчастного Карла VI. При первом же визите Бурбон продулся в пух и прах. Жоан наведывался в игральню из ночи в ночь, но невезение преследовало его. Проигрыши превышали все допустимые нормы, казна пустела. Дом Бурбонов несомненно бы рухнул, не вмешайся в дело Анри Ругье - глава тайной полиции.
Вскоре содержатели злачного места были арестованы. Но прежде, чем обвинить их в шулерстве, суд изрядно помучился. Рубашки карт были девственно белыми - ни единого орнамента, ни единой помарки. К разоблачению мошенников подключился известный алхимик Тибо - ученик того самого Жоашена Кале. Полгода корпит он в своей лаборатории, пытаясь уличить надувал.
Озарение посещает Тибо случайно, когда он, смирившись со своей неудачей, в бешенстве кидает проклятую колоду на стол, утыканный свечами. И только тут, благодаря игре света, он замечает на лаковых рубашках карт едва уловимые матовые пятнышки.
Обманщики были разоблачены и сосланы на каторгу.
Герцог де Бурбон, лишенный картежных забав, стал стихотворцем, посчитав новое свое увлечение не мене азартным.

Два года спустя, в 1463 году, король Людовик XI под страхом уголовного наказания, запрещает хождение карт на территории Франции.
Запрет этот утратил силу только в XVIII веке, во времена правления Людовика XV. Этот монарх оказался настолько заядлым игроком, что умудрился пристрастить к картам и свою фаворитку маркизу де Помпадур, и придворную челядь. По утверждению историка Томаса Карлейля, Людовик XV и сотоварищи после смерти остались должны своим картежным партнерам огромные суммы, равновеликие золотому запасу Франции. Кстати, одним из королевских кредиторов был знаменитый авантюрист граф Сен-Жермен, тот самый, кого Пушкин назвал владельцем тайны трех счастливых карт. 

Согласно легенде, тайна "трех карт" перекочевала в Россию в 70-х годах XVIII века. Сен-Жермен поведал ее генерал-поручику Зоричу, после чего тот ввел при дворе игру на такие суммы, о которых раньше никто не помышлял. В число проигравших Зоричу входила даже Екатерина Великая! Впрочем, за проигрыш она отомстила: лишила картежника прежних милостей и удалила его от двора. Зоричу, за которым теперь закрепилось прозвище "червонный король", не оставалось ничего другого, как собраться и уехать в Шклов - в то самое имение, которое он выиграл у Екатерины.
Дух игрока на том не успокоился. Вскоре Шклов стал чем-то наподобие Монте-Карло или Лас-Вегаса - международным центром карточных игр, куда съезжались авантюристы со всей Европы. Среди них оказались известные шулера того времени - близкие друзья прославленных авантюристов Казановы и Калиостро, австрийские графы братья Зановичи.
Узнав, в какой типографии печатают карты для Зорича, последние подкупили типографских работников и стали производить крапленые карты промышленным способом. Перед этой аферой оказались бессильны даже чары трех Сен-Жерменовских карт. В результате, после смерти долг Зорича составлял три миллиона рублей.



Страсть к картам постоянно вредит карьере графа Федора Ивановича Толстого, прозванного американцем.
Едва закончив Морской корпус, за три дня он в пух и прах обыграл всех своих сослуживцев, за что Павлом I, не терпящим картежников, был разжалован в рядовые. 
Попав на флагманский корабль под командованием Крузенштерна, Толстой в два счета приноровил к игре в бостон всю команду. Сам же блефовал вовсю, не забывая обвинять в том же своих напарников. Толстой наушничал, клеветал, обвиняя сотоварищей в жульничестве. В результате этих гнусных инсинуаций судно трясло от дуэлей. После смерти двух офицеров, когда двурушничество интригана было раскрыто, его ссадили на американский берег.
По одной из версий, именно он насаждает там игру, которая впоследствии станет известна, как американский покер.
Развратив Новый Свет, граф Толстой возвращается в Петербург. И первым же делом посещает игральный дом Алексеева (который впоследствии Пушкин обессмертит в "Пиковой даме"). Здесь Толстого обвиняют в шулерстве офицер генштаба Брунов и граф Нарышкин. Обоих обидчиков Толстой вызывает на дуэль, и оба они гибнут от его пули. 
Твердость руки и зоркость глаз Толстого отваживают тех, кто еще пытается уличить его в шулерстве. Исключением является Пушкин, как-то проигравшийся Американцу подчистую и тиснувший на него злобную эпиграмму:

...и теперь он, слава Богу, 
Только что картежный вор.

Время примеряет картежника с пушкинскими остротами. Впоследствии Толстой скажет: "В России есть только три порядочных игрока. Первый - я. Второй - друг мой любезный Денис Давыдов. Третий же наш стихотворец знатный, Пушкин".


В середине XIX века профессиональный игрок, испанец Хосе Бьянко приобретает несколько ящиков высококачественных испанских колод. Он тщательно метит каждую карту, запечатывает в оригинальные упаковки и дешево перепродает в Гавану - тогдашнюю столицу карточных игр. Выжидает, пока его карты разойдутся по лучшим игорным домам, после чего сам прибывает на Кубу.
Он срывает фантастические банки, еще не подозревая о том, что по соседству орудует еще один картежный профи - француз Лафоркад. Тот проникает в одно из самых респектабельных казино, и крадет насколько колод, намереваясь их пометить. Но, распечатав колоды, понимает, что его опередили. Путем несложных логических операций он вычисляет Бьянко. Аферисты лбом ко лбу сталкиваются за одним игральным столом. Лафоркад идет ва-банк. Бьянко понимает, что его разоблачили. Он бежит с Кубы, предварительно уведомив полицию о французском шулере. 


Но самым склочным игроком можно с уверенностью назвать гвардии корнета Савина. Приемом, изобретенным им еще в 80-х годах XIX века, успешно пользовались авантюристы всех мастей.
В знаменитом казино в Монте-Карло свою игру Савин начинал с того, что требовал viatique - безвозмездную ссуду, которую администрация выплачивала в дым проигравшимся - чтобы им было на что добраться до дома. Получившему ссуду игроку навсегда запрещалось посещать казино.
Впрочем, понятие чести было неведомо Савину. Он прикарманивал ссуду, переодевался, а на следующий день, как ни в чем не бывало, являлся в казино. Подходил к столу, с невнятным бормотанием бросал на него какую-то монету и вне зависимости от того, какой номер выпал, истошно кричал: "О! Я выиграл! Выиграл!!! 1000 франков мои!!!" Ошарашенный крупье пытался возражать, но Савин приходил в бешенство. "Разбой! Грабеж, - вопил он, демонстративно скидывая с себя одежды! - Давайте, обкрадывайте меня! Пусть все ваши посетители видят, как с ними обходятся!"
Администрация, пытаясь замять скандал, отдавала жулику "выигрыш".


Приведенные примеры - лишь незначительная часть тех, для кого игра стала не просто страстью, а жизненным кредо, кто поставил свою судьбу на карту и...
За скобками остались Лейбниц и Бернулли, полжизни посвятившие математическому анализу азартных игр. В результате, один изобрел дифференциальное исчисление, а другой стал отцом теории вероятности. Здесь не упомянуты Стендаль, Бальзак, Некрасов и Достоевский, чьи увлечения азартными играми сублимировались в литературные шедевры. Недаром голландский философ Йохан Хейзинга, анализируя эти факты, предложил заменить термин homo sapiens (человек разумный) на - homo ludens (человек играющий). Ведь именно игра и страсть сделали человека человеком.

© Елена Никитина

Опубликовано в журнале "Ночной портье"